Он был из тёмно-русых,
На вид совсем простой,
Причёсанный со вкусом
Гребёнкою густой.

Блестящий волос ровный
Пострижен под кружок.
Взгляд бегал беспокойный
И неприятно жёг.

Его глаза смущали,
В них злой таился рок,
Вожак был худощавым
И лишь в плечах широк.

Проседь видно редкую
В чёрной бороде,
Матёрость зримой меткою
Вещала о беде.

Зуб в драке был утрачен
Ещё в родных местах,
С тех юных лет там мрачно
Видна дыра в устах.

Цвет кожи смугловатый,
Усталое лицо,
Шутил замысловато,
Носил всегда кольцо.

Рост имел он средний
И в зрелых был годах,
Мог дать пятак последний
Бродяге просто так.

Умел в любое время
При всех пустить слезу.
Сносил смиренно бремя,
Боялся лишь грозу.

В общенье он коварен,
С ним трудно было жить.
Порой неблагодарно
Добро мог позабыть.

Но горькие обиды
Терпел казак года,
Не подавая виду
Нигде и никогда.

Жил в старой вере русской,
Но в церковь всё ж ходил.
А медный складень узкий
С собой носить любил.

Казачий с галунами
Носил вожак кафтан,
Он облегал волнами
Емелин стройный стан.

В толпе во время речи
Он шапку надевал —
Соболий мех на встречах
Солидность придавал.

В руках на людях саблю
Держал он наголо.
Подсвечник в виде цапли
Горел, хоть днём светло.

Долго и с величием
Сидел с пером в руках,
Водил им для приличия,
Испытывая страх.

А в грамоте секретной
Без букв была строка.
Чего не мог терпеть он,
Так это парика.

Хлопуша многократно
Вёл речь издалека:
«Какой ты ампиратор,
Коль нету парика?!» —

«Ну полно, Тимофеич,
Ты зело меня злишь.
Такая это мелочь —
Парик носить! Шалишь!

Их носят чаще баре,
В них пользы просто нет,
Стареют в них задаром
Во цвете зрелых лет.

Да в них армейский лапоть
Скрывает вшей своих.
Казак не станет прятать
Красы волос живых.

Все наши генералы
Не носят париков,
С чего б они играли
В набитых дураков».

Он в мир свободы верил
И волей дорожил,
Реальность ими мерил,
Во имя их грешил.